В 2020 году исполнилось 10 лет с момента формирования в 2010 г. нынешней центральной предметной методической комиссии ВсОШ по истории, в которой принципиальную роль и сегодня играет Анна Аркадьевна Талызина, кандидат исторических наук, доцент истфака МГУ, а также настоящая легенда для нашего круга олимпиадных историков.

– Добрый день, Анна Аркадьевна! Мы очень рады, наконец, поговорить с вами! Прежде всего, стоит, наверное, спросить, какое место вы занимаете среди организаторов?

заданий, а также взаимодействую с оргкомитетами на местах при подготовке и проведении заключительного этапа олимпиады. С какого-то момента меня стали записывать в качестве ответственного секретаря комиссии, хотя я и не придаю особого значения формальным статусам.

– Что вас толкнуло заниматься олимпиадами?

– Я всегда любила работать со школьниками. С 1999 года преподаю на подготовительных курсах на историческом факультете, в 2002–2007 годах, уже будучи кандидатом исторических наук и доцентом университета, работала в Лицее «Вторая школа» в Москве. Именно поэтому факультет и направил меня в 2003 году на ВсОШ по истории. Мы и сейчас в жюри стараемся отбирать тех людей, которые одновременно являются историками и представляют, как работать со школьниками.

– Что было в 1990-х – 2000-х гг. с ВсОШ по истории?

– Того, что было в девяностых, по правде говоря, не знаю. Как я понимаю, множество организаций и ведомств проводили свои состязания. В 2000-х проводились экспертизы. Выяснилось, что существовало около 100 различных олимпиад по истории, которые, как говорится у Хазанова, не проводил разве что кулинарный техникум. Те, кто в таком конкурсе побеждал, как правило, получали возможность поступить в учебное заведение, которое организовало олимпиаду.

Думаю, главным плюсом являлось то, что в регионах проводилось много олимпиад, которые облегчали поступление в местные вузы. После появления так называемых перечневых олимпиад, список которых каждый год устанавливается министерскими приказами, такие возможности существенно сократились.

– Что вы можете рассказать про свой олимпиадный опыт?

– В школьных олимпиадах я активно принимала участие с 6-7-го класса, однако мне не довелось участвовать в олимпиадах по истории. Приходилось решать географию, иностранные языки, но наибольших успехов я достигла в олимпиаде по химии — заняла 3-е место по Киеву (там заканчивала школу).

Почему не участвовала в олимпиадах по истории? К участию обычно побуждает педагог, однако в моем случае этого не произошло: учительница по истории была очень хорошей, вела у нас замечательный кружок, но не тяготела к формальной общественной активности.

Правда, были и другие состязания. Самым близким к истории было мое участие в конкурсе лекторов и экскурсоводов Ленинских залов. К показу экспозиции у меня тяги не было, но конкурсы лекторов я неоднократно выигрывала на общегородском уровне, проходя несколько отборочных этапов.

– Олимпиады по истории вообще существовали в СССР?

– Олимпиады по истории проводились на школьном, районном и городском уровне, но я не знаю, был ли республиканский или всесоюзный уровень.

– Почему решили поступать на исторический факультет МГУ?

– По семейному преданию, я хотела на истфак еще с 4-го класса (правда, я не помню момент этого заявления). Почти всю сознательную жизнь я читала книжки на исторические темы, интересовалась мифологией, былинами. Очень любила читать журнал «Преподавание истории в школе». В детстве собиралась стать археологом, но к старшим классам скорректировала свои планы. На каникулах часто бывала на своей малой родине в Ярославле.

На исторический факультет в Киеве поступать у меня желания не было, поскольку в конце 1980-х уже чувствовалась растущая рознь между украинцами и русскими, плюс мне хотелось чего-то большего. Да и казалось, что не может быть ничего лучше Московского университета. Поступала я в годы перестройки в 1989 году.

– Перестройка вместе с ревизией исторического знания не отвратили вас от поступления на исторический? Я слышал противоречивые отзывы об этом у поступавших в то время.

– По своему складу я человек окончательно сформировавшийся в период перестройки, поэтому ревизия того времени внушала мне оптимизм и казалась свежим дуновением (возможно, если бы я родилась раньше, у меня было бы негативное отношение). Перемены воспринимались как назревшие и необходимые, а также дававшие новые возможности для исторической науки. Я читала взахлеб все, что впервые публиковалось в то время. Наверное, вы удивитесь, но я собиралась заниматься историей 1920-х – 1930-х годов. Наш курс, кажется, был последним, в котором был набор на историю КПСС (и многие туда хотели – был конкурс 11 человек на место). Я сумела поступить сразу после школы, которую закончила с золотой медалью, и мечтала о научных открытиях. Это было действительно удивительное время: с одной стороны, постоянно появлялся доступ к новым источникам, открывались ранее засекреченные архивы, с другой — еще были живы свидетели и участники многих важнейших событий 1920-х–1930-х гг. (представляете, еще был жив Каганович!).

Однако затем мои планы изменились. Я посчитала, что на других кафедрах, в частности на кафедре истории средних веков, можно больше получить с точки зрения профессионального мастерства историка. Однако у меня не исчез интерес к советскому периоду, более того, занятие олимпиадой я и воспринимаю как возврат к истории России: сейчас ее в моей жизни куда больше, чем медиевистики (то есть истории средних веков). Задания и тексты на третий тур по XX веку — это в значительной степени моих рук дело, я занимаюсь этим с огромным удовольствием.

– Какие у вас воспоминания о студенческой жизни?

– Что касается студенческой жизни, то мы уже не застали активной комсомольской и партийной организации. Формальные структуры ломались, а неформальные еще не успели сложиться. Поэтому такой разнообразной жизни, связанной с концертами, спектаклями, поездками, как у современных студентов, у меня не было.

Зато в 1990 году мы ездили на, кажется, последнюю картошку. Мне запомнилось то, что уже в конце сентября на полях был снег. Большим событием была и археологическая практика в Гнездово под Смоленском на месяц. Кроме того, мы жили в общежитии ДСВ. Это было непрерывное общение каждый день с вечера и иногда до утра, обсуждение всего на свете, песни под гитару, тогда не было никаких социальных сетей, и мы никак не могли наговориться!

— Как вы сделали задания ВсОШ такими, какие они есть сейчас?

— Самое главное, что нам хотелось сделать в 2010 году — придумать такие олимпиадные задания, которые погружали бы школьника в атмосферу научного поиска и позволяли хотя бы немного понять, как работает историк. Мы полностью согласны со словами советского физика Бориса Николаевича Делоне: «Хорошая олимпиадная задача отличается от настоящего научного открытия тем, что на выполнение задания нужно пять часов, а на открытие —пять тысяч часов».

Нам хотелось привнести науку в задания, поскольку формат творческих проектов, которые были до 2010 года, как нам казалось, исчерпал себя. Вместо них предлагалось писать работы в один год на тему «Слава России», в другой — «Имя России». Устный тур представлял из себя подготовленное выступление на заранее известные темы, которые не менялись годами.

Я помню детей, которые приезжали на олимпиаду и писали эссе про Петра I, затем доказывали в творческом задании, что он «Слава России» или «Имя России», а затем шли на устный тур и опять говорили про Петра. Домашние заготовки были, как вы понимаете, огромной проблемой. Мы хотели проверять не то, как «натаскали» ребенка дома, а как работает у него голова.

Поэтому я считаю, что введение проекта на основе источника — наше самое главное изменение, которое было вкладом именно Дмитрия Алексеевича Хитрова. Именно он придумал такой формат и делал первые проекты. Устный тур был переделан в устный проект в том же 2010 году — это наша совместная с Дмитрием Алексеевичем идея, которую дальше мы развивали уже втроем, поскольку Дмитрий Алексеевич предложил пригласить в ЦПМК и жюри Дмитрия Анатольевича Черненко.

Третий устный тур был всегда, но раньше в нем участвовали только те, кто по баллам гарантированно становился призером или победителем. Проводился он в форме устного общения/дискуссии с жюри за круглым столом. Я помню одну историю, связанную с этим, на заключительном этапе 2005 года. В нем участвовало около 100 участников, в устный тур прошли 13 человек. И вот представьте себя на месте учеников, которые видят, как уходят на устный тур их коллеги, но сами они остаются, поскольку ничего не выиграли. Представьте себе, ребята, заранее не сговариваясь, встали и стали аплодировать победителям, — это и по сегодняшний день для меня один из самых сильных эмоциональных моментов, связанных с ВсОШ!

Кардинальные изменения претерпел тестовый тур. Возможно, вы видели задания тестового тура до 2010 года. На фоне ЕГЭ тех лет они смотрелись хорошо, но все равно были нацелены в основном на проверку формальных знаний, а не на выявление аналитических способностей участников.

Вместе с нашей ЦПМК на олимпиаду пришли цветные иллюстрации. Нам потребовалось потрудиться, чтобы отстоять тысячи листов цветной печати перед лицом оргкомитета. Также на олимпиаде появились задания по видеоматериалам (хронике, фильмам и мультфильмам).

Что насчет грядущих изменений? Я не сторонница таких «сюрпризов» на олимпиаде, когда формат меняется чуть ли не ежегодно, и дети вообще не знают, чего ожидать, когда едут на соревнование. Гораздо больше нашу комиссию сейчас волнует совершенствование критериев оценивания заданий второго и третьего тура. Нужно, чтобы они были предельно понятны для любого уровня проверяющего и для проверяемого. Также они должны давать адекватную оценку любой работе.

Эссе по высказываниям было и до 2010 года, однако это было совершенно свободное задание без четких требований к композиции, которое было очень трудно проверять. Поэтому было решено формализовать критерии его написания в 2014–2016 гг., потребовать ставить проблему и четыре задачи. Именно с этих лет оценка эссе стала более объективной, на наш взгляд. Сократились с 10 до 5 баллы за творчество, которое, честно говоря, редко реально присутствует в работах, и поэтому не всегда непонятно, как его оценивать. Вместе с тем, выставляемые на сегодняшний день 5 баллов стимулируют школьников к более тщательной работе со словом, к стремлению придать тексту завершенную литературную форму. Думаю, это важно для любого гуманитария (и не только).

Антон поступил в МГИМО и сейчас работает в дипломатическом представительстве где-то в Скандинавских странах.

Мне также запомнился Спартак Визавитин, который приезжал из Красноярского края и побеждал в 9-ом, 10-ом и 11-ом классе. Мне было даже немного обидно, когда ему не хватило нескольких баллов до абсолютного победителя. Также мне запомнился случай, когда восьмиклассник Даниил Комур стал победителем всеросса. Это исключительный случай.

Из коллег я бы хотела вспомнить Максима Юрьевича Брандта. Я пересекалась с ним только в 2005 году в Смоленске, а на следующий год он ушел из жизни будучи еще молодым мужчиной. Брандт запомнился как очень толковый человек и хороший организатор. Мы все были потрясены, узнав о его смерти.

На следующий год в Саратове мы единственный раз (к сожалению) выдавали одному из участников премию памяти Максима Юрьевича. Ее получил выдающийся мальчик из Ульяновска Вячеслав Кригер.

— Как вы отнеслись к отмене заключительного этапа в этом году?

— Последний год оставил впечатления полного хаоса и неразберихи. Отдельной проблемой было долгое отсутствие достоверной оперативной информации, что привело к панике и распространению слухов в соцсетях.

Сама по себе отмена заключительного этапа, конечно же, меня (как человека, уже предпринявшего много усилий по его подготовке) огорчила. Но больше было жаль ребят. Знаю, что для многих девяти- и особенно десятиклассников отмена заключительного этапа стала страшным ударом. Они не просто лишились результативной попытки, но и потеряли возможность принять участие в событии, за что боролись целый год (а иногда и не один). Хорошо, что одиннадцатиклассникам дали льготы, однако они так и не получили свой последний олимпиадный праздник.

— Как возникла идея написать пособия по эссе и проекту? Как долго вы писали книгу про эссе?

— Мы очень беспокоимся за регионы, в которых (в отличие от Москвы) нет целой армии людей, занимающихся подготовкой олимпиадников. Поэтому мы решили создать пособие для тех, у кого нет репетиторов, постоянных курсов, программ подготовки. Я постоянно получаю отклики: недавно девочка из провинции написала мне, что благодаря книжке она получила 48 баллов за свое эссе. Я его проверила, 48 не поставила бы, но 40 — да. Мне радостно, что книга так помогает.

Книгу получилось написать за пару-тройку месяцев, но я очень долго зрела до того, чтобы ее создать — с 2011 года. С 2014 года я стала активно собирать материалы. Уже несколько лет мне хочется выпустить книгу по устному туру. У меня есть материалы, однако пока не получается свести все в один текст: нет двух свободных месяцев.

Что касается пособия по проекту, то тут все сложнее, поскольку это был коллективный труд. После выпуска книги я поняла, что мало склонна к работе в коллективе авторов.

— Что вы думаете о росте коммерциализации в олимпиадном движении и появлении индустрии по подготовке?

— Я отношусь к этому весьма настороженно, и меня пугает уровень прагматизма, к которому мы пришли на данный момент. По моему мнению, должен быть следующий набор льгот: поступление без экзаменов для призеров заключительного этапа; нужно добавить/вернуть льготы для поступления в местные вузы для призеров регионального уровня (это несправедливо, что региональный этап ничего не дает); денежные выплаты призерам всех уровней должны ограничиться грантами президента на период обучения, как есть сейчас. Те выплаты, которые существуют сейчас в Москве, порождают рознь и противостояние Москвы и регионов. Тем более что размеры этих выплат делают олимпиаду похожей на азартную игру на большие деньги с участием несовершеннолетних.

Хорошо, что в Москве так много занимаются детьми, но было бы еще лучше, если бы столица помогла и регионам, которым крайне не хватает ни средств, ни возможностей подготовить ребят. Я против того, чтобы «урезать Москву» за счет каких-либо формальных ограничений, но я за то, чтобы поднимать регионы.

— Следите ли Вы за активностью олимпиадников в соцсетях? Какие сообщества читаете? Подписаны ли Вы на наше сообщество?

— Да, слежу. Читаю «Типичный олимпиадник» (особенно этой весной, когда следила за общественной реакцией в связи с отменой заключительного этапа), ваши «Олимпиады по истории». Честно говоря, я не всегда даже запоминаю названия тех сообществ, которые посещаю.

Периодически с интересом смотрю ролики, которые выпускают АПО и ЦПМ. Особенно мне интересно следить за работой наших выпускников: видела лекции Николая Домрачева, Екатерины Негодяевой, Виктории Цукановой.

— Почувствовали ли Вы возросшую известность? Каково быть медийной фигурой, пусть и в нашем узком уютном кругу? Как организация ВсОШ изменила лично вас?

— Я не чувствую себя медийной фигурой, хотя сейчас замечаю, что меня многие узнают, когда я приезжаю в регионы и взаимодействую с местными органами образования. Была забавная история, когда я с сыном направлялась на соревнования в Раменском, девочка с велосипедом узнала меня на улице и очень эмоционально на это отреагировала.

Что касается того, как на меня повлияла организация олимпиады, то могу сказать, что я стала гораздо более жестким и иногда даже злым человеком. Пришло понимание, что на некоторых людей добротой и лаской воздействовать не получается (особенно это заметно при организации заключительных этапов, когда за два дня до начала может выясниться, что почти ничего не готово). И, конечно, развились организаторские способности: теперь умею «построить», по отзывам некоторых преподавателей, не хуже, чем в армии.

— Заключительный этап какого года Вам понравился больше всего? А какой понравился меньше прочих? Почему в Смоленске так часто проводится заключительный этап?

— Я не хотела бы выделять ни лучший, ни худший всеросc, но могу поделиться отдельными воспоминаниями и впечатлениями. Мне кажется довольно бессмысленным после стольких лет вспоминать плохое. Обычно тяжело заключительные этапы проходят в городе, в который мы приехали впервые: бывают проблемы с жюри и общей организацией.

Приятным сюрпризом стал заключительный этап в Сочи в 2018 году. Мы никогда не были в Краснодарском крае, у нас было много предубеждений, ведь олимпиада проводилась не в региональном центре на базе школы — на наш взгляд, это не предвещало ничего хорошего. Но все прошло замечательно! Руководство КубГУ лично приезжало и работало с нами. Проректор КубГУ Ольга Викторовна Агрова очень помогла в организации и часто работала с нами до глубокой ночи. (Мы были бы рады когда-нибудь вновь провести заключительный этап в Сочи, хотя просто прогуляться по набережной, честно говоря, лично я смогла только в последний день после закрытия олимпиады).

Смоленск много раз становился базой для всеросса, поскольку у нашего университета очень хорошие связи со СмолГУ, прежний и нынешний ректоры которого тоже к тому же историки. Неоднократное проведение олимпиады подготовило в Смоленске кадры, которые хорошо организовывали и проверяли олимпиаду. И нам, организаторам, и участникам всегда все очень нравилось. В 2016 году не было уже совершенно никаких проблем — мы отлично сработались.

— По какому принципу выбирается место проведения заключительного этапа?

— Принцип очень простой: регион должен подать заявку (обычно от лица губернатора или кого-то еще из высшей местной администрации), которая затем рассматривается на конкурсной основе Министерством просвещения. Обычно выбор делается из трех-четырех мест. Последнее слово за Министерством просвещения, но иногда интересуются и мнением ЦПМК.

— Какие у вас дальнейшие планы?

— Все же надеюсь провести заключительный этап в Ульяновске.

— А он будет в Ульяновске?

— Я очень надеюсь. Ульяновск снова подал заявку, поскольку в этом году было принято решение устроить повторный конкурс с нуля. Надеюсь, его выберут, и мы порадуем Ульяновск, который уже три года подряд направлял заявку на проведение истории и выиграл только в прошлом году.

— Переходим к блицу! Москва или Петербург?

— Москва, хотя по-человечески не люблю большие города. Я чувствую себя счастливее в маленьких городках вроде Городца на Волге.

— Всемирная история или история России?

— Сейчас меня больше привлекает история России, хотя я и специализируюсь на медиевистике.

— ВсЕрос или всерОс?

— Я первоначально говорила всерОсс, но затем стала говорить всЕросс под влиянием окружения: мне показалось, что ребята так говорят чаще. Я подумала: «Ну ладно, это их олимпиада, пожалуй, они правы». В общем, мне было не принципиально.

— Первый тур или второй?

— Конечно, второй (в смысле творческий).

— Эссе или проект?

— Зависит от эссе и проекта. Когда делаю проект, интереснее проект. Эссе — это такие старые растоптанные туфли, в которых всегда удобно, тогда как проект —это всегда вызов.

*Небольшое послесловие Анны Аркадьевны*

— Мы никогда особо не стремились к популярности. Наши курсы, открывшиеся на факультете, также не про это. Популярность пришла сама собой вслед за льготами. Нашей целью при проведении олимпиад и обучении всегда было помочь пробиться талантливым ребятам вне зависимости от того, из Москвы они или из регионов.

Радует то, что в последние годы меня и других коллег все чаще стали приглашать провести занятия с учителями и ребятами из регионов. Мы максимально стараемся идти навстречу таким предложениям, хотя иногда это бывает не столь удобно. Нужно поддерживать энтузиазм в регионах!

— Спасибо вам большое за то, что уделили нам время!

— И вам спасибо большое за интересные вопросы!

• интервью
• история

• VK
• Telegram

18 января 2022