Интервью с Павлом Палаженко

Я — будущий переводчик президента. Как это понять?

В Москве подвели итоги конкурса устных переводчиков «Косинус Пи» — одного из ключевых событий в мире лингвистики. Лучшие синхронисты из 18 стран приняли участие в финале, который проходил на экономическом факультете МГУ с 27 по 29 сентября. 

«Сущность нашего ремесла — в деталях, — считает организатор «Косинуса» Марклен Конурбаев, — а машина с деталями никогда не справится. Поэтому наша профессия никогда не умрет. Косинус Пи равен минус единице. Это и есть наше мастерство — разговор двух людей минус переводчик».

В жюри конкурса вошли истинные гуру перевода. Павел Палажченко, переводчик Михаила Горбачева и Эдуарда Шеварднадзе, прочитал лекцию на тему «Как учиться всю жизнь». Почему каждый представитель профессии обречен на пожизненное образование и как понять, что синхронный переводчик — твое призвание? Об этом мы поговорили с Павлом Руслановичем в рамках интервью после его выступления. 

— Расскажите, какими качествами должен обладать будущий синхронный переводчик?

— Способность к языкам, хорошая реакция, эрудиция — это необходимое сочетание для переводчика. Каждому синхронисту совершенно необходимо владеть навыками перевода, обладать умением анализировать собственную работу. Обязательно знать свои сильные и слабые стороны, укреплять первые и преодолевать вторые. Постоянно совершенствоваться.

— А есть черты, которые, наоборот, мешают в профессии?

— Некоторым мешает самоуверенность и недостаточная работа над собой, отсутствие стремления к совершенствованию, самообучению. Человек, который «застывает» на одном месте, как правило, остается на уровне очень среднем. Он постепенно утрачивает конкурентные преимущества. А сфера наша очень конкурентная, и свой профессиональный уровень надо постоянно доказывать. Учиться надо и у коллег, и на курсах, и самостоятельно. Как говорил Ленин, которого сейчас, правда, редко цитируют, «учиться, учиться и еще раз учиться». Это одно из наших основных правил.

— А как старшекласснику понять, что переводческая деятельность — это «его»? Не ошибиться в выборе?

— Есть много профессий, связанных с языком, поэтому если человека интересует лингвистическая сфера, то я, несомненно, советовал бы идти по этому пути. Хотя переводческая профессия не очень рентабельна. Заниматься приходится много, учиться — всю жизнь, а оплата средняя, миллионером не станешь. Но если это человеку интересно, надо пробовать. А уж станешь ли ты синхронным или письменным переводчиком или приложишь свои знания языка к чему-то еще — это решение сложно принять в школе, рановато.

— Как вы сами выбрали этот путь? Сразу решили стать переводчиком-синхронистом?

— Я хотел быть переводчиком, решил это еще в 9—10 классе. Поступил на переводческий факультет ИнЯза имени Мориса Тореза. Тогда и предположить не мог, что буду синхронным переводчиком. У нас с Дмитрием Ермоловичем (советский и российский лингвист и переводчик — прим. автора) были общие учителя — Александр Швейцер, Гелий Чернов. Наверное, я хорошо использовал те возможности, которые дает такой звездный состав учителей.

Уже на 2—3 курсах мы занимались письменными и устными переводами, у меня получалось, мне нравилось. Устный перевод нам преподавал Гелий Чернов, он выделял меня из других и уже на 4 курсе отметил мои способности, в том числе и к синхронному переводу. Я начал пробовать себя в этом направлении, закончил курсы устных переводчиков ООН в Москве, они существовали при ИнЯзе. Туда отбирали по рекомендации кафедры. Я прошел серьезное собеседование и экзамен, стал учиться. Именно там я приобрел свою профессию.

После окончания курсов отправился работать в секретариат ООН в Нью-Йорке. Туда я ехал уже как профессиональный переводчик, прошедший экзамен по синхронному переводу с английского и французского языков на русский. Так что это долгий поэтапный процесс.

— Какие события в вашей профессиональной судьбе считаете ключевыми, поворотными?

— По-настоящему значимыми были переводы, которые я делал в ООН. Хотя и во время учебы на курсах, и перед отъездом в Нью-Йорк я работал на разных мероприятиях, конференциях, конгрессах в Советском Союзе, в Москве, но действительно серьезный профессиональный рубеж, обозначивший принадлежность к профессии, — это мой первый день работы в ООН. Всё, что было до этого, — подготовка.

— Расскажите о сложных случаях в вашей практике. Как справлялись в непростых ситуациях?

— Суть нашей профессии — в преодолении трудностей. Причем независимо от того, каков ваш опыт, хорошо или не очень вы знаете материал… Хотя предмет беседы вы должны знать очень хорошо! Бывают иногда неожиданности, когда по объективным причинам вы не совсем готовы к данной тематике. И это тоже трудность, которую надо уметь преодолевать. Видимая легкость работы высокопрофессиональных переводчиков — это результат длительного, упорного труда.

Были моменты, трудные и с точки зрения содержания переговоров, и с точки зрения психологической атмосферы, ведь наши отношения с Соединенными Штатами, с Великобританией развивались отнюдь не гладко. Но меня всегда ободряло то, что мы делали очень важное дело. Мы начали переговоры на пике холодной войны, когда в Европе развертывались ракеты, шла «гонка вооружений», и закончили их, по сути эту «гонку вооружений» прекратив. Конечно, осознание того, что мы делаем, всегда помогало преодолевать трудности.

— Бывали необычные или курьезные моменты?

— Помню, что в Рейкьявике в 1986 году переговоры проходили в едва приспособленном для этого помещении. Иногда мы, готовясь к беседам, размещались на лестницах между этажами. Некоторые делали свои письменные заметки в туалете. Если бы мне когда-нибудь сказали, что переговоры между лидерами сверхдержав могут проходить в таких стесненных условиях, я был бы крайне удивлен.

Или случай на Мальте. По предложению американцев предполагалось, что переговоры пройдут в течение двух дней: сначала на американском военном корабле, а потом на советском. Но погода внесла свои коррективы! Разыгрался такой невероятный шторм, что провести переговоры на море было просто невозможно. Мальтийские власти не смогли или не успели предложить альтернативный вариант. Тогда официальную встречу решили провести на нашем туристическом теплоходе «Максим Горький», где располагалась советская делегация. Было достаточно тесно, без больших залов, однако в таких непривычных для глав государств условиях переговоры прошли довольно успешно. Иногда даже говорят, что именно на Мальте была окончена холодная война. И действительно, после этой встречи отношения строились уже совсем по-другому.

— А какова в целом роль переводчика во время переговоров?

— Даже если переводчик плохо выполняет свои обязанности, его роль велика, но со знаком «минус». Если он работает хорошо, то все это воспринимают как само собой разумеющееся. Комплиментов никто особенно говорить не будет, потому что надо понимать, что это не главное. Главное — то, что делают сами главы государств, министры иностранных дел. На них колоссальная содержательная, психологическая нагрузка. Переводчик, если хорошо работает, им только помогает.

Анастасия Печникова